Жизнь в эвакуации

Циля Соломоновна Эстис (Чухович) родилась в Одессе, но в самом начале войны ей пришлось эвакуироваться из родного города. Вместе с мамой и маленьким братом они уехали в Среднюю Азию. После войны Циля Соломоновна поступила в педагогический университет, а затем 46 лет работала в школе преподавателем русского языка и литературы. До сих пор ей пишут ученики со всего мира.

Отрывки из беседы:

«Война для меня началась в 41-м году, буквально в первый день. Мы в этот день были в Славинске (Славянск). Это город на Донбассе…

Дело в том, что брат моей мамы закончил институт в Одессе, и его поставили туда на работу. И вот мы поехали к нему в гости, еще войны не было. И тут началась война. И он решил нас тут же отправить домой в Одессу. Вот это первое воспоминание, которое так врезалась мне в память и очень часто мне снится все, что произошло в эти дни. Мы ехали, и началась бомбежка по нашему поезду. Состав остановился. Мама моя, молодая женщина и двое детей – брат мой 4 года и я 8 лет — мы сначала под поезд залезли, под вагоны от страха.  А солдаты стали нас оттуда вытаскивать и закидывать в пшеницу. Там в какой-то вагон попала бомба, пожар начался, какие-то вагоны отцепили. В общем, ужас! Особенно для детского восприятия. Вот это первое воспоминание о войне, та первая бомбежка, под которую мы попали, и она мне очень часто снится сейчас.

 Вот мы приехали в Одессу. Что я помню из своего одесского детства? Ну, во-первых, была катастрофа с водой,там попала бомба или еще что в водохранилище и в водопроводе воды не стало. Машинами развозили воду по улицам. Вот мы стояли в очереди, с бидончиками, с кружками, в общем, кто с чем.

С одной стороны было страшно, с другой – что-то новое появилось. И поэтому, когда начиналась бомбежка, мы прятались под ворота своего дома, а потом, когда она кончалась, бегали по улицам и собирали осколки. И каждый хвастался перед другими, сколько у него в мешке вот этих осколков. Вот это я очень хорошо помню. Потом я помню, как недалеко от нас  был театр оперетты и туда попала бомба. Асфальтовая дорога и по этой дороге метет простыни какие-то и подушки, и перья, где-то человеческая рука и так далее. И мы кричим все… Страшно! Я знаю, что моя мама не хотела эвакуироваться, она говорила: «куда я поеду с двумя детьми?».

Отца первый раз ранило под Одессой, и он пришел и сказал: «Уезжайте немедленно!»,  и мы уехали за три дня до взятия города. На теплоходе. Я помню, что было три теплохода «Армения», «Грузия», «Абхазия», по-моему так. Когда мы плыли по Черному морю, в один из этих теплоходов попала бомба. И оттуда стали сгружать людей на лодках на другие два теплохода».

«Дело не в том, что про немцев мы мало что знали. Когда была гражданская война, немцы заходили на Украину, и они вежливо обходились с людьми. И у людей осталось представление, что немцы – это культурная нация, что немцы никому ничего не сделают. Одна мамина сестра была замужем за немцем и у них было шесть детей. Жили они не в самой Одессе, а под ней. И вот когда вот это все началось и надо было эвакуироваться, она сказала: «Мы никуда не поедем, у меня муж – немец, мои дети наполовину немцы, нам вообще бояться нечего». Всех убили  — наполовину немцев, и закопали вместе со всеми».

Читать интервью целиком